На снимке: Москва, проверка документов у мигрантов. 

Каким видится сегодня образ трудового мигранта россиянам? Чаще всего, это обладатель азиатской или кавказской внешности, малограмотный работяга, как правило, нелегал, несущий в себе неведомое количество угроз коренным жителям, которые, будучи обладателями российских паспортов, имеют бесспорное превосходство перед «понаехавшими». Мигранты воспринимаются обществом как источник проблем, а не блага для государства. Насколько подобные стереотипы соответствуют действительности, кому выгодно их существование и почему такое позиционирование мигрантов идет вразрез с государственными интересами России – эти вопросы ставили и обсуждали участники прошедшей в Москве на минувшей неделе конференции «Проблемы миграции: государственная политика и роль медиа». Ее организаторами выступили Национальный исследовательский университет Высшей школы экономики (НИУ ВШЭ), Российско-турецкий научный центр Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы и Фонд защиты гласности.

По мнению аналитиков, негативный образ мигрантов, приезжающих в Россию на заработки, охотно поддерживается многими российскими СМИ. Одни считают, что медиа только отражают ксенофобские настроения общества, другие – что активно способствуют их формированию. Так или иначе, но в статьях на страницах газет, в передачах на радио и телевидении, посвященных теме миграции, преобладает так называемый «язык вражды» (этим термином исследователи обозначают использование к текстах дискриминирующей лексики, вызывающей неприязнь или ненависть к тем, кто представляет иную культуру, религию, этнос), который используют в своей риторике как сами журналисты, так и цитируемые ими общественно-политические деятели. Этический нигилизм, свойственный современным СМИ (не только российским, но в данном случае – речь о них), увы, стал характерной чертой нашего времени. Неудивительно, что основная дискуссия развернулась вокруг остро сформулированного модераторами вопроса: «Медиа: поджигатель или пожарная команда».

Культивируемые мифы

ОНИ отнимают рабочие места, криминализируют общество – эти и другие стереотипы о мигрантах давно поселились в умах россиян. И хотя отдельные голоса здравомыслящих экспертов и чиновников периодически опровергают такие утверждения, сложившиеся мифы с завидным постоянством кочуют со страниц газет на телеканалы и обратно, обрастая мнениями других экспертов и еще больше нагнетая общественное недовольство вокруг трудовой миграции. Как говорит ведущий научный сотрудник НИУ ВШЭ Екатерина Деминцева, этот неоправданный негатив только усугубляет проблемы мигрантов в России:

- Сегодня мигранты в российском обществе рассматриваются как угроза: рядом с ними нежелательно жить, они могут нести какие-то заболевания, их дети могут переполнять наши школы. Все эти мифы подкрепляются различными публикациями в СМИ, и мы очень часто видим ксенофобские и даже расистские статьи в определенных газетах и журналах. И от этого поддерживаемого СМИ образа мигранта очень сильно страдают сами мигранты, потому что эти мифы порождают множество барьеров, когда они не могут воспользоваться какими-то услугами из-за боязни плохого отношения к ним принимающего общества. Мы исследовали, как мигранты пользуются услугами здравоохранения Москвы, и столкнулись с тем, что существуют определенные негласные барьеры, появившиеся, потому что в обществе существуют дискриминационные практики, из-за которых мигрант боится обратиться к врачу. Например, и от самих мигрантов, и от врачей мы слышали, что мигрант может пользоваться системой здравоохранения Москвы, но пребывать в больнице не более трех дней. Но нигде в законодательстве мы так и не нашли этой нормы. То есть это опять же миф, которым руководствуются врачи, утверждающие, что не могут держать мигрантов более трех дней. И сами мигранты боятся пребывать в лечебном учреждении более трех дней, потому что полагают, что с них возьмут деньги. И вообще они боятся воспользоваться услугами медицинских госучреждений, думая, что с них возьмут деньги за то, что они – мигранты.

Второй момент – образование. Сегодня существует еще один миф, который активно эксплуатируется СМИ, о том, что в некоторых московских школах более 50 процентов детей составляют дети мигрантов, причем, большинство из них не говорит по-русски. Наши исследования это не подтвердили. Буквально на днях мы опрашивали учителей московских школ. И когда мы их спрашивали о детях мигрантов, практически все они недоумевали: «Почему вы спрашиваете об этих детях? Они – не самая большая проблема. У нас в школах полно других проблем. Между детьми разных национальностей не существует никаких особенных различий, и у нерусских детей уже через несколько месяцев после поступления нет никаких языковых проблем». Причем, многие учителя были из так называемых непрестижных, маргинальных школ. В таких школах, как правило, больше детей мигрантов. Когда мы задали вопрос «существуют ли в Москве школы, в которых половина учащихся не говорят по-русски?», учителя отвечали: «Мы слышали об этом. Правда, мы таких школ не знаем, но наверняка они есть». То есть даже те учителя, которые владеют информацией, озвучивают этот сложившийся миф. Таким образом, пока существуют поддерживаемые СМИ установки, когда мы воспринимаем мигранта, как врага, недочеловека, который нежелателен в нашем обществе, никакие законы нам не помогут урегулировать миграцию, потому что приезжие люди всегда будут видеть и ощущать гласные и негласные барьеры между собой и коренными жителями и не смогут воспользоваться своими законными правами.

Как слово наше отзовется

СМИ в красках муссируют отдельные факты преступлений, совершенных мигрантами, выдергивают цифры из статистики, представляющие иностранных работников в негативном свете. Но общество не хочет видеть и упорно замалчивает положительные аспекты миграции, отмечает президент Федерации мигрантов России Мухаммад Амин Маджумдер:

- Еще 25 лет назад эти люди не были мигрантами – они были жителями единой страны. Это бывшие соотечественники, поэтому и адаптируются они легче. В России 6,5 миллионов смешанных браков, в том числе с мигрантами, множество примеров счастливых смешанных семей, но нам их не показывают, а показывают только угрозы, якобы исходящие от приезжих. Журналисты не говорят о вкладе иностранных работников в российскую экономику. Мигрант работает за полцены, работодатель ему не доплачивает. Эти деньги остаются в России. А из своей зарплаты он платит еще и за патент, жилье, питание, транспорт. То есть большую часть заработанных денег он оставляет здесь. А на родину отправляет минимальную сумму – где-то четверть своих доходов. Большинство мигрантов хотят легализоваться, стремятся быть законопослушными. Но требования к ним постоянно ужесточаются, а условия для их жизни не создаются. Например, государство им не предоставляет никакого социального жилья, как это делается во многих других странах. Люди живут в бытовках, ютятся по 10-15 человек в одной комнате. По нашим подсчетам, более 700 миллиардов рублей от миграции ежегодно недопоступает в бюджет. Эти деньги уходят в теневой сектор экономики. Их получают коррупционеры, а не государство. А на эти деньги как раз и можно было бы обеспечить мигрантов жильем и нормальными условиями жизни.

Тему коррумпированности миграции затронули практически все участники конференции. Коррупция на миграционном поле подталкивает иностранных работников к нарушению закона, повышает их уязвимость, она породила огромную сеть посредников, которые удорожали стоимость легализации мигрантов. Как говорили выступавшие, чем более коррумпирована эта сфера, тем она менее гуманна. Председатель исполкома Форума переселенческих организаций, известная правозащитница Лидия Графова, посвятившая 25 лет своей журналистской и общественной деятельности теме миграции, отметила, что за сухими цифрами и беспощадными стереотипами теряются сами люди – их судьбы, человеческие истории:

- Сейчас наступает эпоха оледенения душ, заплывания непроницаемым воском ушей власть имущих. И это безумие, что мы вдруг стали ненавидеть своих самых близких братьев – украинцев. Вообще миграция, беженцы – это такое неизбывное горе. А для коррупционеров – очень выгодное дело. И в миграции коррупция процветает, вызывая информационные войны на ее ниве. Ксенофобия, которую сеют многие наши СМИ, действительно, разжигает ненависть населения, которая сегодня в нашем обществе бушует океаном. И это очень страшно. Может быть, это самое страшное для будущего России. Сегодня судьба России зависит от миграции – это ее будущее, потому что без мигрантов Россия не сохранится. Нет темы более интересной, чем миграция. В ней столько человеческого. Я призываю молодых коллег: оставайтесь верными этой теме. Ведь мечта каждого журналиста – чтобы твое слово не просто пробренчало, пролетело куда-то, а все-таки принесло какую-то пользу людям, стране. Пусть не сегодня, но, может быть, завтра оно отзовется.

Страна парадоксов

О гуманитарной стороне миграции, а также о ее плюсах, которые в России становятся минусами, говорил в своем выступлении и президент Фонда «Миграция XXI век» Вячеслав Поставнин. По его словам, документально декларируемые принципы регулирования трудовой миграции отражают правильное понимание проблем, но при практической реализации зачастую они оборачиваются как против самих мигрантов, так и не в пользу интересов российского государства:

- Мы самого главного в миграции и не видим – это два простейших принципа, на которых должна строиться любая миграционная политика: экономические интересы – миграцию нужно повернуть так, чтобы она служила развитию общества, и гуманизм – это люди, и это нужно понимать. А у нас мигранты практически находятся на положении полурабов. Если миграционная политика строится на этих принципах, не будет такого уровня ксенофобии, такого количества межнациональных конфликтов, и мы получим огромный импульс развития. России в этом плане везет: в тяжелой демографической ситуации к нам прибывает такое количество мигрантов – это благо для нашей страны. У нас же вместо этого проблемы. А проблема одна – исключительно в качестве и профессионализме управления миграцией. Если в обществе возникают проблемы, связанные с миграцией, значит, управляют ею плохо. Ведь в 2012 году была принята Концепция государственной миграционной политики, в разработке которой принимали участие самые лучшие эксперты. И там были приняты те направление и определенные мероприятия, которые бы позволили нормализовать ситуацию в области миграции. Но управляем миграцией мы плохо. Отсюда и все проблемы – мы не получаем плюсов, а получаем одни минусы. За исключением, пожалуй, коррупционеров, которые получают гигантские плюсы. Все документы, которые принимают профильные ведомства, начинаются с одной фразы: «Во исполнение Концепции…». Но Концепция сама по себе на бумаге, а все, что происходит в области правоприменительной практики, идет вразрез с ее принципами.

Что у нас в инфраструктурной и институциональной среде, которая обслуживает мигрантов, самое действенное? Только одно: полицейская дубинка. Это самый эффективный и интегратор, и регулятор и все, что угодно. В любой инициативе вместо скальпеля хирурга мы получаем топор палача. И каждая новая законодательная инициатива, даже вполне неплохая, у нас превращается в издевательство над мигрантами. Совершенно очевидно, что несколько миллионов мигрантов, которые нелегально находятся на территории страны, платят деньги совершенно не туда – эти деньги не идут в бюджет и не работают на нас с вами. Московские власти смогли пробить инициативу с введением патентов, которые теперь выдают региональные власти. Но получилась опять проблема. Московские власти правильно вроде бы все сделали, а патентная система опять пробуксовывает. И проблема опять в законодательстве, которое перегружено нормами, которые трудновыполнимы: тесты по языку, медосмотры. Еще один парадокс. На заседании Мосгордумы обсуждался вопрос: какие медучреждения будут обслуживать мигрантов. Так развернулась борьба между медучреждениями Москвы, которые хотели обслуживать мигрантов – за деньги выдавать им справки. В качестве претендентов была Центральная кремлевская больница, и она выиграла. И вот такие парадоксальные решения мы наблюдаем на каждом шагу. Могу привести пример еще одной непонятной нормы. У нас безвизовый режим с большинством партнеров по СНГ. Но в миграционной карте есть графа «цель въезда». И если ты указал какую-то иную цель, помимо работы, ты уже не имеешь права работать. Но миграционная карта – это не виза, нельзя ее нагружать такими функциями. Мы и здесь умудрились проявить непрофессионализм и волюнтаризм. Эта норма в законодательстве присутствует, и 40 процентам мигрантов, получившим отказ в приобретении патента в Миграционном центре в Сахарово, отказали именно по ней. И таких бестолковых, абсурдных вещей у нас полно, а Концепция отодвинута куда-то в сторону.

Грань между свободой и злоупотреблением

Директор информационно-аналитического центра «Сова» Александр Верховский отметил, что с начала 2000-ых годов в России наблюдается всплеск уровня этнической нетерпимости. Это явление он объясняет тем, что с подачи СМИ многие социальные проблемы общества стали связывать с теми или иными этническими группами, в частности, с мигрантскими сообществами, и «на эти группы людей общество стало переносить ощущение социального дискомфорта». Вопрос в том, каким должно быть правовое реагирование граждан и правоохранительных органов, если они сталкиваются с языком вражды в медиа: 

- Мы видели, как новые медиа, соцсети являлись источниками подстрекательства к насилию и беспорядкам. Это можно было наблюдать перед беспорядками в московском Бирюлево. Вопрос в том, где должна ограничиваться свобода слова? Российское законодательство это ограничение устанавливает так невнятно, что даже добросовестный прокурор или судья затрудняется это законодательство применять. Поэтому, с одной стороны, нередки случаи, когда наказываются явно невиновные люди, а с другой – гораздо больше случаев, когда люди, явно виновные в прямом подстрекательстве, уходят от наказания. Проблема законодательного ограничения свободы слова не только российская, она существует и в странах с давними демократическими традициями. К сожалению, у нас эта тема обсуждается мало. Я постоянно сталкиваюсь с тем, что, если представители этнических или религиозных меньшинств видят обидную или оскорбительную для себя публикацию, в качестве метода реагирования они выбирают заявление в прокуратуру с требованием возбудить уголовное дело по статье 282 Уголовного кодекса («Возбуждение ненависти»). Но в большинстве случаев здесь нет оснований для возбуждения уголовного дела, поэтому оно и не возбуждается. Наши граждане считают, что уголовное дело – это панацея от всех бед и, если тебе что-то не нравится, нужно писать в прокуратуру. Между тем, это неверная точка зрения. Есть другие механизмы неуголовного порядка. В первую очередь, это механизм саморегулирования масс-медиа. Человек может воззвать к применению этого механизма, обратившись в редакцию, журналистские организации. Другой механизм – гражданские иски. У нас он не совсем хорошо работает, потому что с иском о защите чести и достоинства может обратиться конкретный человек, если его оскорбили. Гораздо сложнее, когда человек прочитал оскорбительные слова про этническую или религиозную группу, к которой он себя относит. Как правило, у него не примут иск в суде, поскольку оскорбили не его лично. Эту проблему могут решить только соответствующие изменения в гражданско-процессуальном законодательстве, когда общественные организации смогут выступать в роли надлежащего истца. Такие иски гораздо эффективнее, чем уголовное преследование, и честнее, потому что тогда это равный спор автора и заявителя в суде.

Против агрессии

Современная журналистика все дальше отходит от этических норм и принципов, принятых в профессиональном цехе. Многие публикации на тему миграции (и не только) открытым текстом выражают пренебрежение и неприязнь к тем или иным людям. В других случаях образ чужака, врага читается даже в, казалось бы, вполне политкорректном тексте. Примеры лексики «языка вражды» из собственного исследования привел профессор НИУ ВШЭ, руководитель программы «Медиакоммуникации» Иосиф Дзялошинский:

- Примерно 40 процентов текстов, посвященных мигрантам, имеют очевидно негативный характер и несут в себе образ врага на уровне интенций (направленность сознания на что-либо – прим. «Ферганы»). То есть слова могут быть все правильные и не оскорбительные, но враг чувствуется. Мигранты изображаются, как нежелательный элемент, необразованный, некультурный, чужой. Более того, часто идет сдвиг от категории «чужой» к категории «враг». Потому что мигранту приписывается преступность, неспособность принять нашу культуру. Еще 40 процентов текстов носят информационно-обозначающий характер, типа «нам нужны мигранты, но не те, которые приезжают», или идет констатация, что мигрантов лучше отправить куда-нибудь подальше в Сибирь – долой с глаз москвичей. В СМИ мы встречаем немало примеров использования дискриминирующей лексики – от жестких поощрений насилия и дискриминации («турки в 1915 году резали армян и правильно делали»; «нечего строить мечеть в “православном” городе») до более «мягких» проявлений языка вражды («мусульмане всегда насаждали ислам огнем и мечом», «евреи захватили всю нефть и банки»). Нередко встречается цитирование явно ксенофобских высказываний и текстов без осуждающего комментария. В тексты вписываются оценочные слова, формирующие ярлыки («казахи тупые», «евреи жадные», «цыгане – воры»). Или немало примеров журналистской неграмотности. Вот, например, сообщение одного федерального информагентства: «Проверены часто посещаемые места Ленинского района Иркутска на предмет выявления выходцев Северного Кавказа, незаконно находящихся на территории России». Элементарная журналистская небрежность на всю страну транслирует мысль о том, что Северный Кавказ якобы не является территорией России, и гражданам России, живущим на Северном Кавказе, якобы нужно особое разрешение, чтобы находиться в стране. 

Таким образом, люди как бы получают от СМИ разрешение на ксенофобские мысли, и эти мысли в дальнейшем превращаются в действия. И главное, что все это проходит и внутренние, редакторские, и внешние фильтры, и все благополучно печатается. Дружелюбный характер носят только около 20 процентов текстов о мигрантах. Есть определенные издания, например, «Новая газета», которые рассматривают мигрантов как полезный элемент общества. «Российская газета» также очень сдержана, она не позволяет себе грубых высказываний. А по всем без исключения каналам телевидения у нас идет грубейший накат на мигрантов, поддакивание недалекому зрителю: «Ты прав, Вася, что ты их не любишь, мигранты нам мешают». Здесь все очень просто: СМИ работают на потребу дня – им нужны рейтинги, массовая аудитория. А единственный способ иметь рейтинги – это поддакивать населению, говоря, что мигранты – наши враги. То есть российская пресса примерно на 80 процентов отражает интересы самой необразованной, неспособной к чему бы то ни было категории людей. Как показывают наши исследования, ментальность россиян чрезвычайно агрессивна. Значительная часть россиян сильно не любит всех, кто отличается от них по любому критерию: не любят высоких, низких, инокультурных, даже сограждан из соседнего региона. Поэтому мигрантов в принципе не любят.

Результаты анализа контента СМИ и свой взгляд на причины ксенофобии в обществе Иосиф Дзялошинский изложил в интервью «Фергане»: 

- Какие еще приемы, кроме дискриминирующей лексики, применяются в СМИ для навязывания публике определенного образа?

- С точки зрения технологий используются три основных приема, с помощью которых дискредитируются религиозные, этнические, социальные группы. Помимо лексики, это также подбор тематики. Если речь о мигрантах, то они неквалифицированные, неграмотные, нелегалы, не оттуда приехали, не там живут. Для сравнения приведу пример: в Москве ежегодно кончают с собой примерно полторы тысячи человек. Если ежедневно подряд давать такую информацию, то создастся впечатление, что вся страна занимается суицидом. Поэтому, когда о мигрантах говорится только в одном ракурсе, то складывается впечатление, что все мигранты – очень нехорошие люди. Другой прием –специфическое комментирование. Это более тонкое использование таких выразительных средств и авторских оценок, которые формируют у аудитории единственно возможное отношение к явлению.

- В чем причина такой нашей нелюбви друг к другу, о которой Вы говорили на конференции?

- Проблема в том, что внутри общества очень напряженные отношения между так называемым большинством и всеми другими социальными группами. Так, российская пресса терпеть не может взрослых мужчин – они все сволочи и чуть ли не преступники. По нашим исследованиям, типичный негативный герой – это нормальный взрослый мужчина. А позитивный герой – это больной, инвалид, ветеран. Я тоже положительно отношусь к ветеранам. Но почему 70 процентов российских медиа пишут о взрослых мужчинах, как о мерзавцах, мне непонятно. Алкоголики, наркоманы – безусловно, тоже все мерзавцы. С симпатией российская пресса относится к бомжам, ВИЧ-инфицированным и беспризорным детям. То есть хорошо относятся к людям неопасным, безвредным – больным, пенсионерам, ветеранам. А к людям, которые обладают какой-то энергетикой, российская пресса относится с каким-то опасением и недоверием. То же касается и религий: положительное отношение к православию (в том числе в казанской прессе), осторожно-негативное – к исламу, сложное – к иудаизму, буддизму, а всех остальных нужно чуть ли не уничтожать. 

Это напряженное отношение ко всем другим, характерное для ментальности большинства россиян, я могу объяснить очень просто: большая часть наших сограждан сильно боятся конкуренции – профессиональной, ментальной, человеческой. То есть проблема – в очень глубокой настороженности россиян ко всем, кто «не мы». А СМИ отражают эту особенность и спекулируют на ней. Когда ты резонируешь в такт тем настроениям, которые есть у граждан, можно поднять свой рейтинг, тираж. Потому что большая часть населения заражены этими взглядами. Люди не любят других, потому что другой – это всегда конкурент, это угроза. Другое дело, что бывает стыдно говорить о своей неприязни, потому что общественное мнение, в том числе и в лице СМИ, осуждает ее и говорит, что неприлично быть ксенофобом. В некоторых странах так и есть: быть ксенофобом неприлично.

- Как при, казалось бы, правильных принципах государственной миграционной политики, о которых говорил Вячеслав Поставнин, допускается столь враждебный дискурс в отношении мигрантов в России?

- Очевидно, что некоторая часть российской элиты вполне вменяема. Они хотели бы, чтобы Россия была приличной страной, и понимают, что нам позарез нужны мигранты, потому что, как в свое время писал Менделеев, чтобы развивать страну, нам нужно 500 миллионов населения, а у нас их всего 140 миллионов. Поэтому нам нужно много мигрантов. Но вокруг этих вменяемых людей огромное количество зараженных этими мифами-стереотипами. А самое главное – огромная часть российского бизнеса очень хорошо наживается на мигрантах. Это означает, что идет давление на властные круги, депутатов, в том числе и обыкновенный подкуп, коррупционные схемы. Там, где вмешивается большая прибыль – там, конечно, нарушаются все законы. Поскольку миграция представляет собой огромный резервуар неправедных доходов, то при вполне нормальных нормативных актах практика получается другая. 

- А что же кодексы журналистской этики?

- А про них все уже давно забыли. И никого не заставишь их соблюдать, потому что у журналиста есть три института ответственности: главный редактор, собственник и власть. Журналисты прекрасно знают, как должно быть, но они себя прощают за отход от этого «должен». То есть журналисты не относятся к своей деятельности, как к реальному самовыражению, как к миссии. Он относится к этому как к выполнению задания – сделал то, что нужно заказчику. Должна быть создана атмосфера, при которой человек будет естественным образом соблюдать эти стандарты. А для этого нужно, чтобы изменилась атмосфера в самом обществе. Быть дискриминирующим медиа должно стать непристойным или, как минимум, «нерукопожатным». 

* * *

Нигора Бухари-заде