В 2015–2025 годах по всему миру заработает миграционный пылесос.  Cтраны Запада откроют свои границы для высококвалифицированных мигрантов. В результате Россия за 10 лет недосчитается 27 тысяч специалистов.

В январе этого года Аналитическим центром при Правительстве Российской Федерации был подготовлен большой отчет о «четырех мобильностях», которые могут серьезно повлиять на обозримое, но еще отдаленное будущее – с 2020 по 2040 год. 

«Мобильностями» экономисты называют ситуации, где экономически важные активы начинают перемещаться с важными последствиями для экономики. Скажем, создание промышленных холодильных установок привело к росту мобильности пищевого сырья в начале XX века. В результате мировое сельское хозяйство приобрело новых лидеров – Аргентину и Австралию. Падение товарности сельского хозяйства в России привело к сокращению экспортных доходов страны, росту обнищания сельского населения и в итоге стимулировало революцию 1917 года, а затем коллективизацию. Появление бумажных денег вместо золотых приводит к мобильности финансов, появление интернета – к мобильности информации. 

Эти мобильности нам не просто хорошо знакомы, они часть нашей жизни, мы привыкли к ним и научились жить с ними и в них. А какие мобильности неотвратимо надвигаются с горизонта сейчас, грозя радикально изменить нашу жизнь? Вот их мы и постарались увидеть и описать. Мы не боялись сделать ошибку, да во многом, я думаю, обязательно ошибемся. Но, как показывает опыт, далекое будущее превосходит не только ожидания аналитиков, но и писателей-фантастов, а потому мы не сдерживали свои прогнозы, чтобы хоть таким способом оказаться в ожиданиях ближе к немыслимому будущему. 

Первая мобильность, которую мы ожидаем, – мобильность труда. Точнее, мобильность высококвалифицированного инженерного труда. Сейчас она глобально на одной из самых низких точек за последние пару сотен лет, что вызвано не отсутствием желания людей переезжать, а репрессивной визовой политикой правительств мира. Любой, кто когда-либо пытался переехать на жительство в другую страну, очень быстро выяснял, что жизнь нелегального мигранта непроста: ни работу найти, ни водительские права получить, ни счет в банке открыть – всюду препятствия для устройства. А чтобы стать легальным мигрантом, мало просто иметь такое желание – в последние 15–20 лет программы иммиграции «по пойнтам» закрыли даже те немногие страны, которые их имели. Потенциальным иммигрантам нужно выдумывать иногда куда как хитрые способы, из которых самый простой – получить визовую поддержку от работодателя после многомесячной и дорогостоящей возни. В основном к постоянному переезду ведут более кривые пути – врать напропалую о том, как тебя преследовали на родине, чтобы дали убежище, заключать фиктивный брак, переводиться по работе в существующий только на бумаге зарубежный филиал, инвестировать несуществующие капиталы… 

Так было до недавнего времени, а затем ситуация начала меняться. Правительства Великобритании, Чили, Канады стали осознавать, что их экономика нуждается в инженерах и предпринимателях больше, чем их социалка нуждается в уменьшении числа нахлебников, и стали создавать у себя специальные визовые программы для этих категорий населения. Насколько больше? Ожидаемый дефицит вакансий ученых, инженеров, программистов и предпринимателей – или, используя международную бюрократическую аббревиатуру, STEM (science, technology, engineering, math – науки, технологии, инженерное дело и математика) – только в странах ОЭСР оценивается в 1 млн 250 тысяч вакансий до 2020 года. 

Как обычно, меры, которые может придумать современное правительство, оказывались неуклюжими и забюрократизированными, а процесс долгим, и большого эффекта на мировые миграционные потоки эти программы не оказали. Но осенью прошлого, 2013 года в конгрессе США появился законопроект S.744 с длинным названием «Закон 2013 года о безопасности границ, экономических возможностях и модернизации иммиграции», более известный в кулуарах как «Всеобщая иммиграционная реформа». 

В отличие от многих предшествовавших инициатив эта реформа была согласована двумя ведущими партиями и администрацией Обамы. В законопроект внесли все компромиссы по иммиграции, которые накопились к моменту его создания. Консервативным республиканцам дали новые рабочие места по охране границы для пограничных Техаса, Нью-Мексико и Аризоны и жесткий режим против новых нелегалов. Левым демократам – легализацию уже приехавших иммигрантов из Латинской Америки. Фермерам – спецвизы для сезонных неквалифицированных рабочих. Ну а технологической индустрии Калифорнии и Восточного побережья США пообещали грин-карты для иностранных выпускников университетов США, спецрежимы для иностранных предпринимателей (стартап-визы) и замену лотереи грин-карт иммиграцией «по пойнтам». (Желающих ознакомиться со всеми нюансами новой реформы я отправлю на сайт Аналитического центра при Правительстве Российской Федерации, где выложен многостраничный доклад, подробно расписывающий все новые визы и их условия; см. с.16–20.) 

S.744 быстро прошел все комитеты, прошел сенат и остановился в конгрессе, когда в США случился фискальный кризис – законодателям стало не до реформы, а после каникул реформа, что называется, потеряла момент. Но с рассмотрения S.744 не снят, и рано или поздно он попадет на финальные слушания, а учитывая, что все переговоры сторон по нему состоялись и по существу менять там уже нечего, он, скорее всего, пройдет и конгресс и получит подпись Обамы. 

А вот после этого начнутся великие потрясения. Если (когда) этот законопроект будет принят, иммиграционный режим в США станет таким же либеральным, как когда-то давно, в 1960-е годы. Миграционный потенциал этой реформы только по рабочим местам STEM – около 1 миллиона высококвалифицированных мигрантов и членов их семей. Другие страны ОЭСР будут вынуждены стремительно вводить аналогичные меры и у себя, чтобы не оказаться без кадров. И в 2015–2025 годах по всему миру заработает миграционный пылесос. 

Мы попробовали смоделировать последствия этой мобильности труда. Опуская параметры, критерии, ограничения и другие нюансы нашей модели, скажу: по нашим подсчетам, Россия недосчитается за 10 лет 27 тысяч высококвалифицированных специалистов. Для сравнения: МГТУ имени Баумана, Университет нефти и газа им. Губкина, Физтех, МИФИ и питерский Политех совместно выпускают в год менее 7000 специалистов, а во всех компаниях-резидентах инновационного центра «Сколково» работает около 14 тысяч сотрудников с высшим образованием. К сожалению, противопоставить этому пылесосу нам сейчас нечего. Средств остановить надвигающуюся утечку специалистов за рубеж нет. 

Если кто-то начинает фантазировать о новом железном занавесе, крепостных шарашках, гулагах для программистов и тому подобных экстремальных мерах – остановитесь сразу. Во-первых, STEM-профессионалы побегут уже не через одного и постепенно, а все и сразу. Во-вторых, толку нам с хайтечных рабов ноль – невольник к творческому труду не способен. Ни себе, ни людям.

Спрашивается, что же делать? Способ сделать из лимона лимонад есть. Опыт Израиля, Индии, Тайваня, Вьетнама и Китая показывает, что наличие влиятельной и обширной диаспоры в технологическом центре США через 5–10–15 лет оказывается критически важным для интенсивного развития высокотехнологического сектора на родине диаспоры.

Юрий Аммосов, cоветник руководителя Аналитического центра при Правительстве РФ