Само слово «диаспора» означает «рассеяние» — так древние греки называли общность своих сограждан, уехавших за море, чтобы осваивать неведомые земли и создавать новые колонии. Современные диаспоры — результат миграционных потоков, которые особо усилились в последние десятилетия в связи с процессами глобализации. Миграция сама по себе — довольно неоднозначное явление. С одной стороны, эмиграция, в результате которой образуется диаспора, несет в себе явные минусы для страны: происходит утечка мозгов и рабочих рук, государство теряет налогоплательщиков. С другой — в стране, куда прибывают иммигранты, возникает колония, которая сохраняет тесные связи с родиной. В результате появляется диаспора, существование которой государство происхождения может использовать с выгодой для себя.
Золотые реки
Издавна диаспоры преуспевали в финансовых делах. Причин тому много — не последнюю роль играет особая структура взаимоотношений, складывающаяся внутри той или иной диаспоры. Ее члены чувствуют себя чужаками в окружающем мире, поэтому стремятся поддерживать друг друга. В результате финансовые объединения, состоящие из членов диаспоры, оказываются зачастую более эффективными, нежели местные финансовые институты. Внутри этнических общностей складываются особые экономические правила: деньги ссужают под малый процент или вовсе без процента — по знакомству, ведь успех одного члена диаспоры зачастую влечет положительные последствия для всех.
В целом можно выделить два варианта воздействия диаспор на финансовые потоки. Первый — большую часть заработанных денег члены диаспоры просто перекачивают на родину своим семьям. Очевидно, что экономика государства-хозяина при этом страдает: из нее выводится капитал. А вот родина мигрантов, напротив, получает значительную финансовую подпитку. Именно по такому принципу действуют в России диаспоры из Средней Азии, отчасти азербайджанская и армянская. Вопрос о том, компенсирует ли этот отток средств наличие дешевой рабочей силы, позволяющей развивать экономику, остается открытым.
Второй вариант гораздо сложнее и в то же время результативнее: перехват управления финансами и промышленностью. В этом особо преуспели китайцы. Их диаспора — самая крупная на Земле. Китайских эмигрантов, так называемых хуацяо, в мире насчитывается около 40 миллионов. Столетиями они расселялись сперва по Юго-Восточной Азии, а затем по Европе и Америке. Выходцы из Поднебесной основывали компактные колонии-поселения в крупных городах — чайна-тауны — где жили по собственным обычаям, отгородившись от местного населения. Постепенно китайская диаспора стала неотъемлемой частью большинства мировых столиц и прибрежных городов. При этом, в отличие от многих других эмигрантов, китайцы никогда не порывали связи с родиной, всегда ощущая себя частью огромного народа, и считают за счастье умереть на родной земле.
Наиболее впечатляющих успехов китайские эмигранты добились в Малайзии. Этнические китайцы составляют четверть населения этой страны и практически целиком контролируют ее экономику. Схожая ситуация в Таиланде и на Филиппинах — там процент этнических китайцев меньше, но под их контролем находятся ключевые предприятия и банки.
Считается, что именно финансовые потоки, которые хуацяо сумели перенаправить в Китай, в значительной мере обусловили рост китайской экономики. Зарубежные китайцы обеспечили 60 процентов всех инвестиций в народное хозяйство КНР, причем именно тогда, когда Китай больше всего в них нуждался — на самом старте реформ. По некоторым подсчетам, за первое десятилетие реформ хуацяо вложили в экономику КНР более 800 миллионов долларов.
Разумеется, не одна только китайская диаспора помогает деньгами далекой родине. Так поступают практически все диаспоры, включая и вторую по величине — индийскую. В свое время британцы активно использовали индийцев как наемную рабочую силу, и таким образом индийские диаспоры возникли в самых неожиданных местах, включая Барбадос.
От Барбадоса до Сингапура
После обретения независимости Индия начала активную работу с соотечественниками за границей, превратив диаспоры в центры влияния. В отличие от китайцев, индийцам легче интегрироваться в местное окружение — практически все они владеют английским языком. Крупные индийские колонии сложились в США и в Великобритании, которая после распада империи, стремясь сохранить Содружество, активно принимала жителей бывших колоний. Любопытно, что если индийцы собственно в Индии охотно заимствуют английские словечки и вставляют их в свою речь на хинди, то в Соединенном Королевстве жители диаспоры стараются хранить свой язык в чистоте.
Все «заморские соотечественники», как их именуют в Индии, делятся на так называемых «индийцев за границей» (non-resident Indian, NRI), то есть граждан, которые являются гражданами Индии и в то же время живут и работают в другой стране на протяжении шести месяцев или более, и «лиц индийского происхождения» (person of Indian origin, PIO), то есть этнических индийцев или лиц, имеющих индийских предков, которые либо сами, либо их предки родились в Индии, но не являющихся при этом гражданами Индии, либо индийцев, принявших гражданство другой страны.
С каждой из этих групп проводится отдельная работа, причем вторая группа рассматривается по понятным причинам как более перспективная. К ее ярким представителям относятся, к примеру, глава Агентства США по международному развитию (USAID) Раджив Шах, бывший президент Сингапура Селлапан Раманатхан, губернатор Луизианы Бобби Джиндал. Даже будучи полностью лояльными стране пребывания, члены диаспоры способствуют продвижению индийских интересов.
Индийская интеграция, однако, не всегда проходит успешно. Для жителей многих стран индийцы остаются нежеланными чужаками, отобравшими у местных кусок хлеба и теперь намеревающимися отобрать и землю. Так, когда в ходе выборов на Фиджи премьер-министром этой островной страны стал этнический индиец Махендра Чодхри, недовольные военные организовали переворот под флагом защиты интересов местного населения.
Малые государства, большая диаспора
Китай и Индия — крупные государства, способные и без помощи диаспор решать свои вопросы. Но для небольших стран не располагающих крупными запасами природных ресурсов диаспоры — это нечто гораздо большее. Подчас для таких государств наличие диаспоры становится жизненно важным фактором.
В качестве характерных примеров можно привести израильскую и армянскую диаспоры. В США израильская диаспора очень сильна, в ее среде действуют многочисленные формальные и неформальные организации. Израильская диаспора активно и совершенно легально лоббирует интересы Тель-Авива, и в силу того, что этнические евреи широко представлены в политике, бизнесе и медиа, успешно доносит мнение Израиля и отстаивает его позицию среди американских правящих кругов. К примеру, активно действует Американо-израильский комитет по общественным связям, ставящий целью проведение произраильского курса во внешней политике США.
Аналогично работают и представители армянской диаспоры, которую Збигнев Бжезинский охарактеризовал, как одно из наиболее успешных этнических лобби в США. В Штатах действует сразу несколько влиятельных групп, среди которых ведущими являются «Армянский национальный комитет Америки» и «Армянская Ассамблея Америки». В обеих партиях — и Демократической, и Республиканской, — существуют армянские советы, а в нижней палате Конгресса работает армянский кокус. Высокий уровень влияния армянской диаспоры определяется, в том числе, и спецификой президентских выборов в США: основная масса американских армян проживает в Калифорнии, которая выставляет для голосования 55 выборщиков — больше, чем какой-либо иной штат.
Конечно, список диаспор не исчерпывается вышепечисленными. Так, антироссийская позиция Канады по многим вопросам объясняется давлением мощной украинской диаспоры. Даже результаты такого далекого от политики мероприятия, как Евровидение, определяются часто голосами переселенцев, голосующих за страну своих предков.
К диаспорам отлично применимо известное изречение, процитированное Дейлом Карнеги: если у вас есть лимон, сделайте из него лимонад. Если уж ваша страна лишилась изрядной части налогоплательщиков, сделайте из них инструмент влияния. Пример Китая и Индии, Израиля и Армении показывает, что диаспора может стать эффективным инструментом лоббирования интересов страны происхождения.
